gleb_romanoff "В одном углу группа руководителей убивала время, парадируя Полсона, Гайтнера и Кокса (председателя SEC). «А-а-а, эм-м-м, а-а-а, эм-м-м», — пробормотал один из банкиров, имитируя заикание Полсона. «Работай усерднее, становись умнее!» — смеялся другой над бойскаутскими лозунгами Гайтнера. Третий изображал Кристофера Кокса, который, как все были уверены, плохо разбирался в крупных финансовых операциях: «2+2? Э-э-э-э… Я возьму калькулятор?»" ЧАСТЬ 3 - Тимоти Гайтнер. Гайтнер был сыном кадрового офицера, и к тому времени как Тим поступил в среднюю школу, он успел пожить в Родезии (ныне Зимбабве), Индии и Тайланде. Семья Гайтнеров давно работала на государство. Его дед, Чарльз Мур, был спичрайтером и советником президента Эйзенхауэра, в то время как его дядя Джонатан Мур, работал в Госдепе. Следуя по семейным стопам, Тим отправился в Дартмутский колледж, где специализировался в государственном управлении и исследовании Азии.
После окончания учебы, Гайтнер получил работу в консалтинговой фирме Генри Киссинджера, где вел исследование для книги Киссинджера и произвел очень благоприятное впечатление на бывшего министра иностранных дел. Затем, при поддержке Киссинджера он поступил в казначейство и стал помощником финансового атташе при посольстве США в Токио, где со своей агрессивной конкурентоспособностью стал королем грунтовых теннисных кортов. Именно на теннисных кортах он мог вести неофициальные беседы с корреспондентами крупных изданий Токио, дипломатами и своими японскими коллегами.
Именно благодаря работе в Японии он попал в поле зрения Лари Саммерса, в то время занимавшего пост заместителя секретаря казначейства, который начал продвигать его на все более и более ответственные посты. Во время азиатского финансового и русского рублевого кризисов 1997 и 1998 годах Гайтнер играл ключевую роль в «Комитете спасения мира» (по меткому определению Times), помогая найти 100 млрд. на поддержку развивающихся стран. Гайтнеру повезло – он был специалистом по той части мира, которая вдруг оказалась жизненно важной. При непосредственном участии Гайтнера администрация Клинтона предоставила Сеулу миллиарды долларов сверх 35 млрд. МВФ.
В следующем году Гайтнер был назначен заместителем секретаря казначейства по международным делам.
Гайтнер был близок к Саммерсу, которого часто разыгрывал. Не раз, когда Саммерс был в отъезде, Гайтнер переписывал сообщения о нем в новостях, нарочно цитируя неправаильно его выступления. Когда Саммерс возвращался в здание казначейства, Гайтнер показывал ему поддельные репортажи, наблюдая как Саммерс взрывался, угрожая вызвать репортера и потребовать извинений, а потом признавался в шутке. Они стали близкими друзьями, в течении многих лет вместе с коллегами из казначейства они занимались во флоридской Академии тенниса, которой руководил Ник Боллетьери, тренер Андре Агасси и Бориса Беккера.
«Тим собран, последователен, у него очень хороший удар с отскока» - говорил о нем Ли Сакс, бывший чиновник казначейства.
Когда Клинтон покинул свой пост, Гайтнер стал работать в МВФ, а в октябре 2003 года ему предложили пост председателя ФРБ Нью-Йорка. Банк Нью-Йорка – это глаза и уши правительства в финансовой столице страны. Кроме того, на нем лежит ответственность за управление большей частью долга казначейства. Из двенадцати региональных банков Федрезерва, Нью-Йорк является единственным, чей президент входит в состав комитета по открытым рынкам на постоянной основе.
«Да ему 12 лет» - такова была реакция удивленного Питера Дж. Питерсона при первой встречи с Гайтнером. Питерсон искал замену МакДоноу, который уходил в отставку после 10 лет на посту председателя ФРБ. У Питерсона была проблема с поиском кандидатов – ни один из тех, кому он предлагал работу, не был в ней заинтересован. После интервью с Гайтнером он был смущен его мягкой речью, которая граничила с бормотанием, а также его худощавостью и кажущейся молодостью.
Ларри Саммерс, который рекомендовал Гайтнера пытался развеять озабоченность Питерсона. Он сказал, что Гайтнер гораздо жестче, чем кажется, что он «был единственным человеком, который когда либо работал со мной и мог войти в мой кабинет со словами: Ларри, ты тут облажался по полной».
Небольшое видео (2,26) с тематическим названием Who is Treasury Secretary Tim Geithner
http://youtu.be/ugEwoZaBdX8
***СОВЕЩАНИЕ — суббота, 13 сентября 2008 года
Руководителей вызвали в конференц-зал для доклада Полсону и Гайтнеру о ходе работы. Каждая из групп принесла то, что успела сделать, и этого было очень мало. Отчасти проблема состояла в том, что существовали дикие разногласия по поводу реальной стоимости активов Lehman, особенно его коммерческой недвижимости. Хотя Lehman оценивал этот портфель в 41 млрд, все знали, что он стоит гораздо меньше. Но насколько?
Одни оценки, которые назвали таблицей “Тоскливых списаний», сокращали стоимость на четверть, менее 24 млрд. В рукописном листе с другими оценками были цифры «17-20», т.е. менее половины оценочной стоимости.
Но Пандит (Citi) хотел еще поговорить и об AIG. А потом добавил «И еще: что насчет Merrill ?”. Все понимали, куда клонит Пандит. Если упадет Lehman, следующим будет Merrill .
Несомненно, еще одна большая, но общая тема, занимала умы всех присутствующих генеральных директоров – судьба их собственных фирм. Что для них значит банкротство Lehman? Правда ли, что Merrill станет следующим? Как насчет Morgan Stanley и Goldman? Джон Мак просто поставил под сомнения саму идею спасения и размышлял о том, что они должны позволить обанкротится не только Lehman, но и Merrill. Все вдруг успокоились. Некоторые подумали, что это игра и что он, возможно, хочет купить Merrill по дешевке. Даймон из JP Morgan ошеломленно посмотрел на Мака. «Если мы так поступим, - одно заметил он, - через сколько часов, как вы думаете, Fidelity позвонит и скажет, что больше не желает торговать через вас?»
На 4-ом этаже Федрезерва Боб Даймонд из Barclays изнывал от нетерпения. Все утро ему казалось, что Lehman и правительство сосредоточены исключительно на BofA, как вероятного покупателя Lehman. Но после двух часов дня Даймонд понял, что его предложение могут быть приняты всерьез, когда кто-то из Федрезерва наклеил на дверь конференц-зала Barclays листок бумаги: «Участник торгов». Эти мелочи служили обнадеживающими сигналами.
Тем не менее Даймонд знал, что прежде, чем сделка по Lehman сможет быть завершена, ему предстоит решить серьезную проблему, о которой еще не знали ни Полсон, ни кто-либо в правительстве США. Тем утром, его главный юристконсульст в Лондоне сообщил ему, что сделка потребует голосования акционеров, которое может длится от 30 до 60 дней. То есть, критически важно, чтобы Barclays нашел способ гарантировать покупку Lehman с момента подписания и до момента одобрения акционерами, или приобретение будет бесполезным. Проблема в доверии: контрагенты должны знать, что есть кто-то, кто стоит за Lehman, так же как JP Morgan встал рядом с Bear Stearns, гарантируя все его транзакции еще до того, как сделка была закрыта.
Тем временем, Джон Тейн довольно успешно продвигал сделку с BofA. Предварительные переговоры двух СЕО прошли успешно и на 17-00 было назначено дополнительное, уже более конкретное, совещание. Тейн открыл дискуссию, указав, что хочет заключить сделку. «Учитывая происходящее с Lehman, - сказал он, - мы признаем, что это подходящее время, чтобы обсудить варианты». Однако переговоры быстро зашли в тупик, так как когда пошли вопросы от BofA о цифрах по розничному бизнесу Merrill, который являлся жемчужиной компании, никто от Merrill не мог назвать точных цифр. Тем не менее, Тейн уточнили какой будет следующий шаг.
«У нас назначено заседание совета на вечер понедельника, - пояснил переговорщик от BofA – и во вторник мы могли бы начать процедуру юридической экспертизы, а потом посмотрим. Это интригует, но это сложно»
Тейн встревожено обратился к контрагентам «Нет, вы не понимаете. Нам нужно решить до того, как откроются рынки Азии в воскресенье ночью».
- Что вы имеете ввиду под «решить»?
- Нам бы хотелось, чтобы к этому времени сделка была подписана, - спокойно ответил Тейн.
- Мы можем продолжать разговаривать, - ответил шокированный сотрудник BofA, - но я не понимаю, как это физически возможно.
Когда делегация BofA покинула квартиру, Тейн посмотрел на своего помощника и сказал «Очевидно, у них такого же чувства срочности как у нас».
Barclays вопреки всем трудностям, казалось, добивался успехов. Майкл Кляйн, советник Даймонда, придумал структуру сделки, которая нравилась всем: Barclays купит «хороший» Lehman, а банки помогут финансировать долги «плохого банка». Это показалось Даймонду «чистой» сделкой, которую он мог бы легко продать своему совету в Лондоне и британским регуляторам, которые, он знал, все еще не слишком верили.
За полночь команду Barclays в очередной раз попросили устроит презентацию плана сделки. Несмотря на время, банкиры из Goldman, Citi, Credit Swisse и других фирм были здесь.
Кляйн начал деликатно объяснять план Barclays, который подразумевал, что консорциуму банков придется найти около 33 млрд. для финансирования ShitCo. Barclays не инвестировал ни цента в «плохой» Lehman наряду с консорциумом. Он покупал только «хороший банк».
Банкиры за столом начали переглядываясь, по мере того, как его объяснение доходило до них. Их просили субсидировать конкурента. Barclays не будет иметь долю в худших активах Lehman, этим «ShitCo» будут владеть они.
После того, как прошел первый шок, группа нехотя согласилась, что это был лучший из множества плохих вариантов. Они приступили к выработке списка условий и сроков.
Невероятно, но они продвигались к возможной сделке.