Market History «Положение в промышленности Соединенных Штатов абсолютно надежно и ситуация с кредитованием никак не критическая… Всеобщий интерес к брокерским займам всегда преувеличен… В целом, биржа находится сейчас в здоровом состоянии… Мне неизвестно о каких-либо неполадках на фондовой бирже или с основным бизнесом и кредитной структурой». (Из выступления Чарльза Митчелла, Президента Американского National City Bank в Германии, в воскресенье 20 октября 1929 года)
Утро понедельника 21 октября 1929 года. Джозеф Кеннеди (отец будущего 35-го Президента США) перед тем, как войти в здание фондовой биржи, подозвал мальчика почистить обувь.
- Сэр, Вы разбираетесь в биржевой игре? - спросил чистильщик.
- Думаю, что да, - ответил миллионер.
- Я прикупил десяток акций железнодорожных компаний. Вы можете дать совет, как с ними поступить?
Совет Кеннеди старшего остался неизвестным. Но известно другое. Через неделю, в «черный понедельник» 28-го октября, он продал все свои ценные бумаги, виртуозно точно выйдя с рынка. «Если чистильщик обуви играет на рынке акций и понимает в нем чуть меньше меня – надо уходить», - обмолвился Джозеф Патрик Кеннеди, один из крупнейших биржевых игроков 1920-х. (Легенда Уолл-стрит)
Биржевому краху 1929 года (Crash of ’29) или «Краху Уолл-стрит», уже почти 90. Он положил конец, подвел черту «ревущим двадцатым» - эпохе джаза, блюза и ар-деко. Кинематограф обрел звук, в моду вошли фокстрот и чарльстон. Жизнь казалась такой легкой и беззаботно. Люди хотели получать максимум удовольствий.
Мало какое финансовое событие ХХ века, может сравниться по своему трагизму и последствиям с обвалом Рынка Большого Быка (Great Bull Market) в 1929 г. Тот далекий октябрь, обладает неким магическим притяжением. События пяти биржевых дней 24-29.10.1929, их предпосылки и результаты не потеряли актуальности и сейчас, для тех, кто выбрал своей профессией инвестиционный бизнес.
Ведь, как писал Джесси Ливермор: «Уолл-стрит никогда не меняется, меняются деньги, меняются участники, меняются акции, но Уолл-стрит никогда не меняется, поскольку не меняется природа человека».
Задолго до краха 1929 года
Соединенные Штаты вышли экономическим победителем в Первой мировой войне в 1918 году. Европа была ослаблена. Это касалось не только поверженной Германии или Франции, на территории которых велись боевые действия. Близился закат эпохи британского фунта стерлингов. Фунт уступал место № 1 мировой валюты американскому доллару.
Эрнест Хемингуэй, вспоминая свою молодость в Париже 20-х годов, писал о том, как комфортно чувствовали себя в столице Франции владельцы валюты США: «А в то время в Европе можно было неплохо прожить вдвоем на пять долларов в день и даже путешествовать». (Э. Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой»)
Америка «ревущих двадцатых» ярко показана Скоттом Фитцджеральдом в его знаменитом «Великом Гэтсби». «Мир танцевал под американскую музыку», в прямом и переносном смысле.
В Соединенных Штатах население было охвачено потребительской лихорадкой. Появились и стали доступными совершенно новые товары, упрощавшие традиционный быт. Холодильники и пылесосы, электроутюги и стиральные машины. Автомобиль перестал быть роскошью.
Ум многих и многих американских граждан был занят решением задачи, где найти деньги и как быстро разбогатеть. Например, в 1849 или в 1896 году можно было поехать в Калифорнию или на реку Клондайк в Канаду, и добывать золото. Увы, эпоха «золотых лихорадок», в основном, закончилась. Новое время настоятельно требовало, что называется, современных инструментов резкого приумножения капитала.
Как это обычно бывает, «спрос родил предложение». Оно пришло в виде фондового рынка. Много десятков лет работа с ценными бумагами на бирже была уделом избранных, небольшого количества профессиональных торговцев и очень состоятельных людей, стоявших за ними. Надо сказать, что нью-йоркская фондовая биржа (NYSE) - главное место описываемых в данной статье событий, была создана 24-мя брокерами, еще в далеком 1792 году.
Первая мировая война положила начало вовлечению тысяч американцев на рынок ценных бумаг. Вниманию публики были предложены «облигации Свободы», выпущенные правительством, как заем для сбора средств в пользу армии. Собственникам облигаций два раза в год выплачивался купонный доход. Государственные долговые бумаги рекламировались Чарли Чаплином и Дугласом Фербенксом. Их котировки печатались в газетах. И население с удовольствием начало вкладывать доллары в гособлигации, первые доступные и понятные инвестиционные бумаги. Вброшенные семена дали всходы.
В 1920-ые, Чарльз Митчелл, Президент National City Bank, стал первым американским банкиром, обратившим самое серьезное внимание на новый широчайший клиентский слой – простых инвесторов, обычных физических лиц. Он задался вопросом, а почему бы не предложить публичному рынку не госбумаги, а акции американских компаний?
К тому времени, банковские учреждения стали широко внедрять такой знакомый потребительский кредит. Навязывался девиз: «Бери сейчас — Плати потом». Ч. Митчелл и его последователи соединили две финансовые услуги – выход на рынок акций с помощью дешевых и очень формально обеспеченных займов наличными. Эффект превзошел самые смелые ожидания. Все 1920-ые прошли в угаре спекулятивной фондовой лихорадки.
Для разогрева рынка и создания, невиданного по масштабам, инвестиционного пузыря делалось все возможное.
1. Все тот же Митчелл, стал инициатором открытия сети биржевых домов по всей стране. Инвестору совсем не нужно было ехать в Нью-Йорк. Каждая такая контора имела телеграфную связь со своим брокером на NYSE. Такой себе, интернет, 90 лет назад.
2. Получила всеобщее распространение маржинальная торговля. Кредит давал не только банк, но и брокер. Для покупки бумаг на 50 тысяч долларов, достаточно было внести маржу в 5 тысяч, а иногда, в 500 долларов. Говоря современным языком, такой размер гарантийного депозита (маржи) обеспечивал плечо от 1:10 до 1:100. Учитывая то, что и эти 500 или 5000, были кредитными средствами, становится ясно, какого размера выстраивалась «фондовая пирамида». Предполагалось, очевидно, что рынок быков будет продолжаться много-много лет.
3. В пропаганде вложений денег в фондовый рынок принимали участие звезды первой величины – великий Чарли Чаплин и комик Граучо Маркс. Причем, Г. Маркс реально размещал все свои свободные средства и деньги родных и близких в ценные бумаги.
4. Впервые, значительную роль в инвестициях начали играть женщины. Получила распространение история об американском фотографе Эллис Остон, ставшей активным инвестором. Не менее известен киносюжет, в котором американская пианистка рассказывает о том, как она потеряла на бирже миллион долларов.
Мало кто мог устоять от такого набора убеждений. Играть на бирже стало модно. Не играть - глупо. Деньги валяются под ногами, только наклонись и подбери.
По воспоминаниям очевидцев, из пяти пассажиров трамвая, четверо читали биржевые сводки. Встретить на улице продавца газет или разносчика пиццы, с уверенностью рассуждающих о динамике курсов акций, было скорее правилом, чем исключением.
В середине 20-х, на фондовой бирже инвестировали уже 3,5 млн американцев. Из воспоминаний частного инвестора: «Мне нравится зарабатывать 17000, вложив 3500. Мне снятся акции».
После сжатия в 1920-м на 32,9%, индекс Доу-Джонса совершал такие прыжки вверх:
- 1922 – плюс 21,74%;
- 1924 – плюс 26,16%;
- 1925 – плюс 30%;
- 1927 – плюс 28,75%;
- 1928 – плюс 48,22%.
С весны 1925 года и до конца лета 1929-го, цены на акции взлетели на 400%!
С начала 1928 года, нью-йоркская биржа все чаще работала по субботам. Брокерские конторы не успевали обрабатывать клиентские поручения и составлять отчетность.
Правда, в том же, предгрозовом 28-ом, произошло резкое, но кратковременное падение рынка. На это мало кто обратил внимание, приняв его не более, чем за небольшую коррекцию. Осенью, с начала компании по выборам Президента США, прерванный рост возобновился. Эйфория продолжалась. Наступил новый, полный надежд, 1929-й год.
Накануне обвала Рынка Большого Быка. Январь – 23 октября 1929 года
Внимательный аналитик, изучая почти десять месяцев 1929 года, предшествовавшие первому «черному» биржевому дню 24.10.29, заметил бы не один тревожный сигнал. Но это, с высоты многих и многих десятилетий. Разглядеть что-либо в 1929-ом, смогли только единицы, но их никто не хотел слушать.
К середине года, достигли своего апогея спекуляции с земельными участками в солнечной Флориде. Кто бы отказался там жить? Рост стоимости такой недвижимости не отставал от динамики цен на акции, но летом произошло некоторое отрезвление. Публика узнала, что под видом районов роскошной прибрежной зоны южного штата, непрерывно покупались и продавались заболоченные земли, в 30 км от моря.
Летом 1929-го, произошел обвал цен на флоридскую недвижимость, зацепивший и фондовый рынок. Индекс Доу-Джонса снизился на 9 пунктов (примерно на 2%). Холодный душ из Флориды положил конец операциями с «великолепными пляжами», но никак не с акциями. Ряд американских экономистов и финансистов усмотрели тогда четкую связь между пузырями на рынке недвижимости и фондовом рынке. Их мнение - биржевой крах неминуем и он будет ужасен.
Но никто не хотел ничего знать. В сентябре курс акций возобновил рост. 3 сентября, Доу поднялся до максимальной отметки 386,1. Все предрекали дальнейший непрерывный подъем и продолжение Рынка Большого Быка.
15 октября, упомянутый выше банкир Чарльз Митчелл, и видный американский экономист Ирвинг Фишер выступили с такими заявлениями.
Чарльз Митчелл: «Положение в американской промышленности отличное. Рынки в превосходном состоянии».
Ирвинг Фишер: «Рынок ценных бумаг будет переживать бум, по крайней мере, еще в течение нескольких месяцев».
Наступила суббота, 19 октября. Как уже отмечалось, тогда биржа часто работала и по субботам. В тот день, возникли некие проблемы с наличными средствами. Говоря языком финансистов, с ликвидностью. Деньги начали заканчиваться. Акции флагманов рынка просели на 12 пунктов. Возникло некоторое беспокойство. Но в воскресенье 20-го, в прессе были опубликованы успокаивающие сообщения: «Худшее уже позади… Организованная поддержка рынку ценных бумаг восстановит их прежнюю стоимость в ближайшие дни».
К этой же дате (19.10) относят и ответ старшего партнера Банка JP Morgan, Томаса Ламонта, президенту США Герберту Гуверу. Следует признать, что Герберта Кларка Гувера беспокоила ситуация, складывающаяся в последние недели на NYSE. Шестым чувством он ощущал нечто неладное. Но девизом республиканцев, во главе с тридцать первым президентом, было - не вмешиваться в дела свободного рынка. Все, что делал Гувер - спрашивал мнение экспертов.
За пять дней до начала краха, самый могущественный представитель Уолл-стрит Томас Ламонт ответил американскому президенту: «Рынок отрегулирует себя сам… Нас ждет прекрасное будущее».
"Титаник продолжал идти по расписанию". Развязка приближалась
21 октября, понедельник. Счет до трагедии пошел на часы. Утром акции продолжали терять в цене. Однако к вечеру, страсти несколько улеглись. На сцену вновь вышла пара оптимистов, в лице Ч. Митчелла и И. Фишера.
Чарльз Митчелл: «Рынок совершенно здоров… Правда, падение стоимости акций зашло слишком далеко».
Ирвинг Фишер: «Паника оказала оздоровительный эффект на биржу, так как помогла избавиться от неуравновешенных вкладчиков».
Утешения звучат уже не так уверенно. Возникло слово «паника».
Тем не менее, во вторник 22-го, бумаги немного подорожали.
А 23 октября, в среду, рынок вдруг утратил доверие инвесторов. Произошли массовые продажи. К 15.00, было реализовано свыше 6,3 млн акций. На некоторые бумаги цены падали в 5 раз.
И все-таки, рынок жил большой надеждой. Знатоки уверяли, что завтра, в четверг 24-го, рынок спасет организованная поддержка.
