Нарек Авакян (Analyst) 
Экономика России, как известно, считается сырьевой и зависит от конъюнктуры мировых цен на нефть. Так сложилось безусловно не сегодня и не вчера. Еще с начала 70-х гг. прошлого века Советский Союз, решив воспользоваться резким ростом цен на нефть, начал активно наращивать экспорт «черного золота» в Европу, и дошло все до того, что к середине 80-х гг. до 85% советского экспорта составляли нефти и газ.
В результате, фактическое благосостояние России на сегодняшний день главным образом обеспечивается нефтью – при росте цен, растет экономика, валютные поступления, увеличиваются резервы и благополучие населения. Нефтегазовый сектор также являются главными факторами поддержки макроэкономической стабильности, так как курс рубля чуть ли не в корелляции 1:1 привязан к стоимости нефти.
Как правило, такие структурные проблемы начинают проявляться не в период экономического роста, а в период кризиса. Так было в 2009 году, так происходит и сейчас. Все по одной и той же причине – падение нефтяных котировок. Кажется, это что-то вроде нефтяного проклятия. Есть специальный термин в экономике для таких стран – «голландская болезнь», обозначающая сильную зависимость страны от экспорта одного или двух видов товаров. Однако есть ли выход из этого положения и возможно ли вообще несырьевое будущее России в принципе?
Для этого сначала надо разобраться в том, в чем именно заключается эта зависимость. В первую очередь необходимо отметить структуру экспорта, которая на 75% состоит из топливно энергетических товаров, включать нефть сырая, газ природный и сжиженный, уголь бурый и каменный, нефтепродукты, металлические руды, горнорудное сырье и пр. Непосредственно доля сырой нефти во всем этом многообразии статей составляет лишь менее 35%. Так как же так получилось тогда, что с такой низкой казалось бы долей непосредственно сырой нефти в экспорте, экономика в целом так сильно зависит от ценовой конъюнктуры сырья?
Все дело в том, что главным образом эта зависимость связана с жесткой привязкой курса рубля к ценам на нефть. Во многом в этом виновато наше правительство, которое допустило девальвацию рубля во имя сохранения бюджетных доходов. При этом ЦБ не принял во время мер по стабилизации валютного рынка, так как еще в октябре было очевидно, что курс рубля поддается резкому давлению, а дневные колебания аномально высокие (свыше 4% в день). Из-за этого регулятору пришлось в экстренном порядке резко повышать ключевую ставку во время валютного кризиса в ночь на 15 декабря – до 17% (при том что еще 12 декабря было еще одно повышение ставки – до 11.5%).
И здесь всплывает второй фактор этой зависимости – бюджет. Доходная часть федеральной казны более чем на 50% состоит из нефтегазовых поступлений. Несмотря на все разговоры в Правительстве о необходимо диверсифицировать экономику и структуру налоговых поступлений, зависимость бюджета от нефти остается крайне высокой, хотя за последние года она несколько и снизилась.. Так, если в 2010 году ненефтегазовый дефицит бюджета составлял порядка 12.6% от ВВП, то в 2014 году составил не более 9.6%.
В итоге можно сделать вывод, что в случае с нефтяными ценами Правительство жадничает и старается нивелировать негативную конъюнктуру мировых цен на энергоносители девальвацией национальной валюты (рубля). Сделали это максимально просто – установили средневзвешенную бездефицитную цену нефти в 3500 рублей за баррель и в том случае, если долларовая стоимость барреля сокращалась, власти позволяли рублю девальвироваться. Это позволяло сохранять равновесную цену нефти для бюджета даже в случае значительных колебаний мирового рынка.
Однако из-за этого на валютном рынке в России и создалось жесткая привязка курса рубля к нефтяным ценам. В результате, если в 2009 году при почти 4-кратном обвале нефтяных котировок благодаря отсутствию фактора жесткой привязки курса рубля удалось сохранить в целом стабильную ситуацию на валютном рынке, то в нынешней ситуации этого сделать уже не удается.
Теперь непосредственно о том, возможно ли преодоление таких болезней экономики. Для преодоления фактора нефти как ключевого в сохранении макроэкономической стабильности, как это ни странно, нет абсолютной необходимости отказываться от доминирования нефтегазового сектора в экспорте или например структуре инвестиций. Достаточно провести структурные изменения в экономике, которые позволят снизить инфляцию и снизить зависимость потребительских цен от валютных колебаний.
Однако все-таки лучше, чтобы удалось диверсифицировать два главных пункта нефтегазовой зависимости – структуру экспорта и доходов бюджета. Если снизить долю ТЭК в товарной структуре экспортной выручки хотя бы до 45-50%, а доходы бюджета до 30-35%, то в целом эта зависимость будет преодолена. Возможно ли это? Вполне! Но для этого необходимы именно структурные реформы в экономике и стимулирование несырьевых секторов.
Мерами для такого стимулирования должны стать поощрение предпринимательской инициативы в сфере малого и среднего бизнеса. В российском экспорте ничтожная часть экспорта приходится на такие предприятия – менее 2%, в то время как в развитых западных странах этот показатель составляет 20-30%. Таким образом, уже на этом направлении можно будет диверсифицировать экспорт на 15-20%.
Также необходимо последовательно продвигать национальный бренд России не как главного поставщика нефтяного сырья для Европы, а как производителя качественной и востребованной продукции с высокой добавленной стоимостью (автомобили, самолеты, суда, машиностроение, потребительские товары и пр.). Для этого нужно устанавливать тесные экономические контакты со странами, в которых имеется емкий и обширный внутренний потребительский рынок и одновременно добиться конкурентного преимущества отечественной продукции перед иностранной как в цене, так и в качестве продукции.
Только так можно будет добиться качественного экономического роста и диверсификации по основным направлениям. Это вполне возможно и сейчас все в целом идет именно по этому направлению. Однако даже в случае грамотного способствования этому процессу со стороны Правительства и последовательно проведенных реформ, необходимо будет время, чтобы все это действительно произошло. Первые эффекты и признаки увеличения доходов от несырьевого сектора могут быть не ранее 2017 года при условии, что цены на нефть будут оставаться низкими (менее 75 долларов за баррель).