Solomatin Среди трейдеров много «ремесленных каст». Низшая — это частники, которые торгуют на «Форексе» или из дома. Высшая — институциональные buy side- и sell side-трейдеры. Первые управляют деньгами пенсионных фондов или управляющих компаний. Они собирают деньги у бабушек в ПИФ, а дальше портфельный менеджер определяет, в какие акции и облигации их инвестировать. По сути такие трейдеры не спекулируют, а раскладывают деньги по разным корзинам.
Sell side-трейдеры работают в казначействах банков. Российские банки, кроме ВТБ и Сбербанка, маленькие. У них зачастую нет доступа ко всем финансовым инструментам. В таких банках казначей через торговлю на бирже просто сводит пассивы с активами. Они не могут брать большие объёмы валюты, так как, согласно нормативам Центрального банка, их ограничивают капитал и размеры активов.
Я работаю в глобальном банке — таком, как JPMorgan, Morgan Stanley, Credit Suisse. Это хабы ликвидности. В России их очень мало, в основном они сидят в Лондоне и Нью-Йорке. Они центр внебиржевой торговли, вокруг них — международные корпорации и хедж-фонды. Трейдер в глобальном банке — это большой обменник в своём классе активов. К нему приходят клиенты, которые хотят купить или продать, например, облигации Турции. Трейдер их сводит и получает комиссию — спред. Так происходит в идеале. На самом деле всегда есть разрывы во времени. Все хотят купить, но нет продавцов. Или наоборот.
За каждым из нас закреплено какое-то направление. Трейдер по акциям может заниматься тремя компаниями — допустим, «Газпромом», Сбербанком и ВТБ. Он погружён в информационную среду этих компаний, постоянно следит за их новостями. Трейдер по fixed income (постоянному доходу) следит за государствами. У них есть валюты и процентные ставки. От них зависит стоимость и доходность облигаций и деривативов. С валютами работать сложнее, чем с облигациями, потому что они более ликвидные. С облигациями всегда более-менее понятно, что происходит.
Прибыль получают двумя способами. Либо ты организовал сделку двух организаций и получил спред между ними. Чем больше у банка клиентов, тем больше ты зарабатываешь так. Либо через спекуляции. Ты читаешь новости и видишь, например, что украинские войска возобновили военные действия.
К тебе в этот момент приходят три клиента и запрашивают котировку на доллар — рубль. Ты смекаешь: «Наверно, рубль сейчас упадёт», — и в соответствии с этим выставляешь цену.
У каждого трейдера есть свой лимит — количество инструмента, которым он может торговать, не спрашивая одобрение начальства. Например, по паре доллар — рубль в глобальном банке средний лимит — пять миллионов долларов.
О падении рубля
Мы приходим на работу где-то за полчаса до открытия биржи и читаем подготовленную для нас специальным человеком аналитику и выжимку новостей. Сегодня, допустим, нефть упала с 62 до 59, Украина пригласила миротворцев ООН. Это всё минус для рубля. Ситуация понятная.
Непонятная ситуация возникла после аннексии Крыма. Всем было очевидно, что случилась неведомая херня. Рынки перепуганы, они будут туда-сюда летать. Мы были уверены, что по доллар — рублю будет «вынос». В пятницу рынок закрылся по 34 или 35 за доллар, на выходных все обменники подняли цену до 36–40. Мы считали, что в понедельник утром рынок уйдёт до 40 минимум, и купили кучу долларов. То же самое стали делать другие банки. Банк А купил у банка Б. Банк Б оказался в позиции шорт. Если он не верит в то, что рубль сейчас начнёт расти, он бежит в банк В и покупает у него. Банк В бежит к клиенту, а клиент бежит на биржу. То есть валюта резко дёргается. Эта цепочка покупок заставляет курс расти. Если бы Центральный банк не выкинул на рынок 10 миллиардов долларов, цена бы ушла с 36 до 49 рублей. Но ЦБ удовлетворил спрос на доллары всего рынка. Нам пришлось быстро разворачиваться и закрывать свою позицию.
Что произошло, когда ЦБ не вышел на рынок, мы увидели в декабре. Валютный рынок — это всегда некая игра. У каждого из игроков есть представления, как должен двигаться курс. Центральный банк его корректирует, если у него есть резервы. У украинского ЦБ, например, резервов нет, поэтому после революции там курс упал с 8 до 27 гривен за доллар. Когда все начинают друг у друга покупать доллары, все ждут, что сейчас ЦБ выйдет и начнёт продавать.
Когда он не вышел, все испугались и... продолжили покупать доллары. Возникла инерция, или самосбывающееся пророчество. Раз ЦБ не выходит, значит, он считает, что всё нормально. А раз всё нормально, то надо ещё купить долларов, потому что никто сейчас не будет их продавать. Так думают все, начиная от бабушки и заканчивая казначеем Сбербанка. Эта цепочка ведёт к паническому спросу на валюту.
Глобальные банки на падении рубля, безусловно, выиграли. Везде сидят примерно одни и те же трейдеры, которые получают примерно одну и ту же информацию и ведут себя примерно одинаково. Проиграли более медленные коммерческие банки, корпорации и импортёры. Если они не хеджировали валютные позиции, они автоматически теряли кучу денег.
О формировании курса
Теория рыночной эффективности говорит, что всё, что может подействовать на цену актива, уже заложено в его цену. В академической литературе, в науке нет способа предсказать движение валюты. Нет экономических моделей, которые говорят, что если будет А, Б и В, то валюта пойдёт вверх. Потому что этих А, Б и В слишком много. Понятно, что определённые предпосылки дают определённый результат. При галопирующей инфляции, дефиците бюджета, отсутствии валютных резервов валюта, наверно, будет ослабляться. Но модели, которая говорит, что если выйдет новость такая-то, то валюта пойдёт вверх, нет.
Тем не менее наша задача как раз — предсказывать, куда пойдёт валюта или акции. Для этого мы, во-первых, постоянно читаем новости. Помимо терминалов Bloomberg и Reuters. Особенно сильно геополитика стала влиять именно в последний год.
Во-вторых, каждому трейдеру присылают огромное количество аналитики инвестиционные банки. Мы не ведём себя в полном соответствии с ней, но она посылает всему рыночному сообществу импульс, на который мы не можем не реагировать.
В отличие от тех, кто торгует дома, мы имеем возможность следить за потоком клиентских заявок. Если видим рост заявок на продажу рубля, понимаем, что он сейчас начнёт падать. Есть и фактор сезонности. Например, «Газпром» в конце месяца платит налоги. А выручку он получает в валюте. Соответственно, в конце месяца он меняет большие объёмы валюты. Это двигает рынок.
Население — это спящий медведь. Обычно оно не влияет на курс. Но когда в декабре люди побежали конвертировать последние деньги в доллары, они тоже стали большим игроком.
Очень сильно влияют на все рынки данные по безработице в США. Если она сократилась, значит, американская экономика чувствует себя хорошо. Значит, Федеральная резервная система скоро начнёт повышать ставки. В кризис 2008 года там снизили ставки, чтобы стимулировать бизнес-активность. Теперь низкие ставки грозят ростом инфляции. Если они вырастут, поднимутся процентные ставки по долларовым активам. Доллар станет привлекательным относительно рубля. Из-за этого доллары покупают, рубли продают. То же самое происходит и с другими валютами развивающихся стран по отношению к доллару.
Что касается заявлений политиков и чиновников, то здесь всё зависит от сredibility (надёжность, доверие). Если к ЦБ или конкретной персоне есть доверие, к их заявлениям прислушиваются.
Из-за того, что новости теперь поступают каждую минуту, стресс увеличился очень сильно. Раньше приходишь на работу, смотришь: сегодня данные по инфляции, ВВП, заседание ЦБ и ещё несколько вещей, за которыми надо последить. Может быть, они изменят курс на 50 копеек. Сейчас ожидаешь чего угодно. После украинской революции рынки стали дико волатильными. В ленте Reuters срочные новости постоянно мигают красным. Что из них реально, а что нет, вообще непонятно. Плюс рынок постоянно дёргается, торговать сложно.
Об обстановке
Сложнее всего трейдеру работать в начале карьеры. Приходится много читать, чтобы понять, как двигаются активы, и составить собственное представление о финансовой системе. Потом трейдер работает в часы работы биржи. В отличие от тех же консультантов мы не впахиваем по 100 часов в неделю.
Но сама по себе работа довольно стрессовая. Передо мной стоят шесть мониторов и dealing-терминал, то есть фактически семь. Это более-менее нормально, но не помешало бы ещё. Между ними постоянно распыляешься. В одном мониторе новости, в другом — Excel, в третьем — почта и так далее. Старый «Рейтер-Дилинг», система межбанковской торговли, очень неприятно пищит, когда приходят запросы. Ещё есть многоканальный телефон с восемью кнопками. Это связь с брокерскими конторами. Они в него постоянно выкрикивают цены. Их услуги нужны, чтобы другие банки не знали, что ты делаешь, чтобы информация не распространялась. Если кто-то хочет купить много облигаций, он говорит об этом разным брокерам, чтобы они провернули это тихо и аккуратно.
Из-за такого обилия вечно обновляющейся информации приходится постоянно отвлекаться. Ты не можешь ни на чём сосредоточиться. У тебя постоянно звонят телефоны, тебе звонят из бэк-офиса, тебе звонят контрагенты, у которых там какая-то сделка неправильно занесена. Чтобы что-то почитать, нужно надеть наушники, да и то тебя обязательно кто-нибудь дёрнет. Многие трейдеры страдают синдромом рассеянного внимания.
О новых технологиях
Сейчас биржи как таковой уже нет, вся торговля идёт через компьютеры и всё больше автоматизируется. Трейдеров, которые ловят новости, становится меньше. Системы автоматического котирования работают без участия трейдеров при сделках с небольшими объёмами валют. Поэтому 75–80 % трейдеров — это уже не экономисты, а математики или программисты. У меня самого 25 паролей от разных взаимосвязанных IT-систем и приложений. Когда я только устроился, мне пришлось разбираться, как работает Visual Basic. Научился писать простой код, связывать разные таблицы между собой.
Глобальные банки используют алгоритмы, которые арбитрируют разные рынки. Если робот видит, что где-то можно купить дешевле, а продать дороже, то он автоматически это делает. Сейчас из-за вялости рынка у нас роботы в основном работают на акциях, а не на валюте. Кроме того, после кризиса 2008 года глобальные банки гораздо лучше регулируют. Поэтому они не слишком активно внедряют спорные алгоритмы.
Команды, которые разрабатывают роботов, часто уходят и основывают свои хедж-фонды. Там пока ещё сохраняется простор для алгоритмов и торговых роботов. В том числе есть такие, которые написаны специально, чтобы обманывать другие алгоритмы. Хедж-фонды специализируются на высокочастотной торговле. Это не мошенничество, но может сильно влиять на рынок, особенно не самых ликвидных валют. Американские фонды аккумулируют миллиарды долларов. Они могут начать покупать валюту или акции какой-нибудь компании или пустить слух, что кто-то ещё их покупает, чтобы разогнать рынок. Это классический пример манипулирования. Влиятельность хедж-фондов выросла после кризиса 2008 года. Раньше самыми сильными игроками были глобальные банки, но теперь за ними очень внимательно следят американские и европейские регуляторы.
Опасность попасть под манипуляции актуальна для маленьких стран с небольшим объёмом валюты. Пять американских хедж-фондов могли бы обвалить валюту Азербайджана или Казахстана. Чтобы уберечься, некоторые государства привязывают курс валюты к доллару. Просто перейти на доллар они не могут, так как загнутся все местные предприятия, а Центральный банк потеряет возможность проводить независимую монетарную политику.
В частности, валютный курс смягчает разницу в производительности труда. Если бы, к примеру, в Испании были свои песеты, они бы их девальвировали и за счёт этого добились бы импортозамещения и снижения безработицы.
О том, кто и как становится трейдером
Это достаточно молодая индустрия, особенно в России. В среднем в большинстве банков работают люди от 20 до 40. В Америке, когда набирают трейдеров, часто смотрят на их достижения в спорте. Это показывает дисциплинированность и умение конкурировать. У нас нужно иметь правильные дипломы и интересоваться рынками. Придя в банк, надо сначала долго «подносить снаряды» и не косячить. Дальнейшее повышение — это уже вопрос политический, как повезёт. Ну и, конечно, нужно соображать, быть очень жадным и скоростным. Я не видел медленных трейдеров. Работа во многом сводится к тому, чтобы быстро отреагировать на новость, быстро переоценить свою позицию. Нужно быстро считать в уме, быстро печатать.
Пример. Есть пара доллар — рубль и пара доллар — британский фунт. Тебя просят прокотировать кроссвалютную пару рубль — фунт. Тебе нужно одно на другое разделить. Или просят продать пять миллионов фунта — рубль. Пусть у тебя фунт 95,20 рубля. Ты продаёшь миллион по 95,20, миллион по 95 и три миллиона по 94,90. Чтобы посчитать, за сколько ты продал, нужно быстро вычислить среднюю. А потом ещё заложить свою комиссию, не ошибиться, в какую сторону закладывать.
В день я провожу где-то 100–150 сделок. В конце дня они все загружаются в сводную таблицу Excel. Если прибыль и убыток не сходятся, нужно быстро понять, что не так. Может, ты купил, а в системе стоит, что продал. Если не находишь ошибку в таблице, потом начнутся разбирательства с контрагентом. Все трейдеры регулярно ошибаются знаком или ставят лишний ноль, и это приводит к весомым финансовым последствиям. Случались ошибки на миллион долларов. Первый раз за такое прощают, во второй — увольняют. Внимательность к деталям — это 100 % успеха в начале работы и 50 % потом.
Об информированной торговле
Мы регулярно видим примеры инсайдерской торговли. Самый показательный и недавний – с «Башнефтью». Перед тем как Евтушенкова посадили, рынок падал, а до того, как выпустили, наоборот, рос где-то на 10 %. Вероятно, какие-то чиновники были в курсе планов Следственного комитета и хорошо на них наварились. Ещё было забавно, когда увольняли Лужкова. До этого несколько недель на рынке кто-то равномерно покупал доллары. Никто не мог понять, откуда этот интерес идёт. А потом появилась версия, что это бывший мэр и его команда выводили активы. До сих пор никто не знает, правда это или нет, но версия существует, и она довольно забавная.
О карьере
Карьера трейдера похожа на карьеру футболиста. Если ты зарабатываешь много денег для банка, то компенсация гораздо выше, чем где бы то ни было. Мы получаем бонусы, которые привязаны к тому, сколько ты наторговал. Это очень индивидуальная вещь. Никто не знает, сколько получает коллега. В каждом отдельном случае это предмет договорённости трейдера с банком. Варианты бывают разные: процент от прибыли, акции банка или фиксированная сумма. Последнее практикуют, когда переманивают трейдера из одного глобального банка в другой. До кризиса в таких случаях иногда платили около миллиона долларов «подъёмных». Человек мог перейти, получить миллион, отработать полгода и уйти в другой банк. Чем старше трейдер, тем больше бонусов он получает.
В хедж-фондах трейдеры получают проценты от прибыли. Поскольку они оперируют большими объёмами, то бонусы получаются немаленькими. Это миллионы долларов в год. Успешная карьера для трейдера — это отработать в глобальном банке, обрасти связями и перейти в глобальный хедж-фонд. Вероятность такой карьеры довольно маленькая из-за высокой конкуренции.
Если у тебя не получается, количество выходов из профессии ограничено. Навыки трейдера не нужны на других работах. Ты можешь либо устроиться в другой банк, либо пойти портфельным менеджером в управляющую компанию. Оставаясь в банке, в хорошем случае годам к 35 можно накопить свой миллион долларов и уйти на более спокойную работу — например, в пенсионный фонд. Там можно спокойно перекладывать облигации из кармана в карман. Либо можно уйти в казначейство крупной компании, «Роснефти» какой-нибудь. Она тоже торгует доллар — рублём.
О собственном обогащении
Мне постоянно звонят за советами, хотя, по-моему, это достаточно глупо: я могу не знать, что происходит. Я, конечно, советую, но себе в управление чужие деньги не беру — это уже какая-то форма сделки. Торговля — это как покер. За счёт того, что ты имеешь какую-то информацию, в 51 % случаев ты должен выигрывать. То есть если ты сыграешь 10 тысяч партий, то в среднем ты выиграешь. Ещё похоже на Starcraft или Warcraft, потому что надо сидеть и концентрироваться. Многие геймеры и игроки в покер становились трейдерами. Один японский парень сначала был профессионалом «Старкрафта», а потом заработал кучу денег на бирже.
Сам я от рублей избавился вовремя в три захода — когда доллар стоил 35, 40 и 42. У каждого трейдера развивается умение управлять деньгами. Наше преимущество в том, что мы можем выбрать удачную точку входа, когда цена активов падает.
Пускать собственные деньги в оборот банка нельзя. Нарушая это, ты подставляешь себя под увольнение. Но я уверен, что есть люди, которые это делают. Зато мы можем воспользоваться возможностями, которые иногда появляются на рынке, так как узнаём о них первыми. Например, «Норильский никель» объявлял buyback — это когда компания выкупает собственные акции с рынка с каким-то коэффициентом к текущей цене. То есть условно цена 10, а она покупает по 13. Трейдеры купили акции по 10 и записались в программу.
После кризиса 2008 года многие трейдеры ездили с мешками долларов в Украину и Белоруссию. Там произошли девальвации, за которыми всегда следует всплеск инфляции. Чтобы её обуздать, Центробанки поднимают ключевые ставки. Финансисты ездили в Киев или Минск, меняли там доллары на гривну, клали деньги в гривне под 30 процентов или в белорусском рубле под 50 процентов на краткосрочные депозиты. Они несли риск, что банк не вернёт деньги или будет ещё один виток девальвации. Но в итоге многие с 10 тысяч долларов заработали ещё три на Украине или пять в Белоруссии.
В России сейчас похожая ситуация. Но лично я не буду переводить доллары в рубли и делать краткосрочный вклад. Инфляция в этом году будет около 20 %. Процентные ставки сейчас тоже около 20 %. Поэтому инфляция продолжит раскручиваться, а рубль будет слабеть и дальше.
В декабре все трейдеры обсуждали, не стоит ли покупать акции российских компаний после их падения. Они вспоминали историю из 2008 года. Тогда индекс РТС упал на 1 000, и один трейдер понял, что надо покупать акции российских компаний. Он инвестировал в это все свои деньги, продал квартиру, машину, занял у друзей и банков. Через год индекс стал расти — и он порядка 20 миллионов долларов заработал.
Об увольнениях
Трейдеров обычно увольняют довольно курьёзно. Особенно это было распространено в 2008 году, но и сейчас тоже случается. Человек выходит в туалет, а когда возвращается, его уже не пускают в комнату. Ему просто выносят ящик с вещами и прощаются. Если он сядет за терминал, он может сильно навредить банку: скопировать какую-то информацию, отправить что-то себе или другим людям.
О «Форексе»
«Форекс» — это брокерские конторы, которые к нашему рынку почти никак не относятся. Представьте, что у вас есть четыре клиента. Два из них хотят купить, два — продать. Клиенты думают, что играют с рынком. Но форекс-контора их заявки на рынок не выводит. Она сводит клиентов друг с другом и получает комиссию. Плюс они часто используют технологии для обмана клиентов. Например, кто-то оставляет заявку на получение прибыли. В этот момент валюта резко дёргается. Заявку не исполняют, а потом списывают это на технический сбой. В результате порядка 80 % игроков на «Форексе» быстро проигрывают свой депозит.
Вместо «Форекса» есть обычные брокерские конторы. Они просто предоставляют доступ к бирже. Обычный человек может подписать с ними договор о брокерском обслуживании и установить приложение для торговли. Это довольно удобно. Ты можешь не играть на бирже, но когда произойдёт какая-то очевидная штука, которая обрушит твою валюту, — например, аннексия Крыма, — ты можешь очень быстро уйти из рубля в доллар, не платя огромную комиссию.
О профессиональной деформации
Профессия приучает мыслить обо всём в терминах «риск — доходность». В голове формируется справедливая цена каждого актива. Таким активом становятся отношения или ребёнок. Ты понимаешь, что это инвестиция в будущее с высокими рисками. Но их надо брать, так как в данном случае не брать риски — это само по себе риск.
Ты становишься очень циничным и во всём ищешь подвох. Постоянно думаешь, где тебя обманывают. Если ты не понимаешь, кто в данный момент дурак на рынке, то дурак — это ты.
Ещё одна проблема в том, что профессия не приносит никакой социальной пользы. Ты просто торгуешь цифрами на мониторе. Можно тешить себя иллюзией, что ты помогаешь компаниям хеджировать выручку, они из-за этого не увольняют сотрудников, и экономика лучше функционирует. Но всё равно многие трейдеры постоянно думают, чем займутся после окончания карьеры. Все мечтают о чём-то реальном — например, открыть свой ресторан, — но почти никто этого не делает. Все понимают, что таких денег они больше нигде не заработают. Зато те банкиры, кто много зарабатывает, охотно занимаются благотворительностью. Это то, что можно пощупать.
У многих, наоборот, из-за высоких заработков возникает гипертрофированное ощущение собственной важности. Снобское отношение: мы самые умные, а все остальные — дураки. Когда ты гоняешь туда-сюда десятки миллионов долларов, сносит крышу.
_______________
Трейдер по валютам и облигациям крупного иностранного банка анонимно рассказал о многих интересных вещах. Сугубо частное мнение, с которым можно и согласиться и нет.
Оригинал статьти тут